Архивист осуждён за сбор сведений о жертвах сталинских репрессий
Октябрьский суд Архангельска принял компромиссное решение по нашумевшему делу Супруна — Дударева. Историк Михаил Супрун, которому вменялось в вину разглашение "личной тайны", освобожден от уголовного преследования в связи с истечением срока давности. Таким образом, суд отказался решать вопрос о его виновности или невиновности. А вот второму фигуранту дела, бывшему начальнику информационного центра при УВД по Архангельской области Александру Дудареву, повезло меньше. Суд признал его виновным в превышении должностных полномочий и назначил наказание в виде одного года лишения свободы условно с испытательным сроком один год.
Супрун обвинялся в том, что разгласил "тайну личной жизни", передав в Германию дела на 5 тысяч репрессированных немцев, содержавшихся на территории Архангельской области. Это было осуществлено в рамках договора об издании книги о репрессированных семьях российских немцев, который заключили немецкое отделение Красного Креста, Поморский государственный университет и Архангельское областное управление внутренних дел. Замечу, что по закону не может считаться тайной все то, что относится к фактам политических репрессий. Но суд не обратил на это внимания и сосредоточился на другом. Еще в ходе судебных слушаний адвокаты подсудимых обращались в Конституционный суд с просьбой разъяснить смысл понятия "тайна личной жизни", которое не прописано ни в одном законодательном акте. Однако КС отказался рассматривать их обращения, указав, что он рассматривает те или иные запросы только в том случае, если по ним имеется вступившее в законную силу судебное решение.
Чтобы не решать столь сложную задачу, как определение понятие "тайна личной жизни", суд предпочел дело Супруна прекратить. Но в этом случае получается очевидная нелепость. Обвинительный приговор в отношении Дударева возможен только в том случае, если такой приговор вынесен Супруну. Ведь если полковник МВД и превысил свои полномочия, то лишь тогда, когда выдавал историку то, что по закону выдавать не должен. Но суд так и не установил, нарушил ли Супрун закон, передав в Германию сведения о репрессированных. Получается, что приговор Дудареву явно неправомерен, поскольку неизвестно, имел ли он право выдавать исследователям соответствующие сведения. Тем более что Александр Васильевич ссылался на то, что действовал в рамках более общего договора, заключенного МВД с германской стороной. Но суд это не смутило.
Вероятно, одной из причин возникновения дела Супруна — Дударева было намерение российских властей сделать так, чтобы данные о репрессированных иностранцах вообще не попадали за границу, — из опасения, что жертвы и их родственники могут потребовать от Москвы выплаты солидных компенсаций. Вот и отказ реабилитировать жертв Катыни сейчас фарисейски мотивируется тем, что их уголовные дела уничтожены и нечего передавать в суд. Как будто не знают, что эти дела уничтожили сами палачи.
Но у дела Супруна — Дударева есть и мотив более общий, чем нежелание платить компенсации репрессированным иностранцам. Здесь проявляется стремление цензурировать нашу историю, не допустить дальнейшей публикации документов, которые в неприглядном свете рисуют советское прошлое и в частности советские репрессивные органы. Недаром инициатором уголовного преследования выступила ФСБ.
Сразу же после предъявления обвинения Супруну и Дудареву российские архивы, содержащие дела депортированных и других репрессированных, находящиеся в системе МВД, стали практически недоступны для исследователей. А теперь, если приговор в отношении Дударева вступит в законную силу, для исследователей могут закрыться практически все российские архивы, содержащие документы после 1936 года (сейчас срок охраны тайны частной жизни составляет 75 лет). Ведь практически в каждом документе упоминаются чьи-то фамилии, и потомки этих людей могут воспрепятствовать их публикации и подать на исследователей и архивы в суд за разглашение "тайны личной жизни". Суд в Архангельске поступил довольно хитро, вроде бы выведя из-под ответственности историка (но не безусловно и не до конца), но зато признав виновность архивиста. Теперь сотрудник любого архива трижды подумает, прежде чем выдать исследователю какой-либо "сомнительный" документ, хоть в чем-то компрометирующий наше славное прошлое.
Остается, конечно, долгий процесс подачи апелляций, а также неизбежное, в случае если обвинительный приговор останется в силе, обращение адвокатов Дударева в КС с просьбой юридически разъяснить и конкретизировать понятие "личная тайна". Возможно, что и защита Супруна потребует прекращения дела не за истечением срока давности, а по реабилитирующим основаниям — за отсутствием состава или события преступления.
В защиту Супруна и Дударева вскоре после возбуждения дела было написано письмо, которое подписали многие российские историки, журналисты и общественные деятели. Мне кажется, что сейчас надо потребовать, чтобы Генеральная прокуратура опротестовала приговор как незаконный, а вышестоящий суд отменил его и безоговорочно оправдал подсудимых. Если приговор останется в силе, будут весьма ограничены возможности объективного изучения нашего недавнего прошлого. А это повышает риск того, что оно может повториться.
