Завершается формирование второго созыва Общественных наблюдательных комиссий (ОНК) за местами лишения свободы. Они будут работать три ближайших года без права ротации и замены выбывших. Просуществовав, кто как сумел, два года, эти комиссии стали неугодны и неудобны тем, кого они пытались и учились контролировать. Силовики по всей России лоббируют захват или уничтожение ОНК, осуществляемый руками членов общественных палат, вычеркивающих из списков комиссий активных и деятельных правозащитников, заполняя их места выдвиженцами ветеранских организаций сотрудников силовых структур, союзов профессиональных охранников, фондов помощи правоохранительным органам.
Без нормально работающего общественного контроля могут остаться целые регионы. Происходит захват и разгром структуры, наделенной реальными правомочиями от имени общества контролировать одну из самых болевых точек этого общества — правоохранительную и пенитенциарную системы. «Проспав» первый двухлетний набор в состав комиссий, ко второму власть одумалась, присмотрелась повнимательней к надоедливым комиссиям — и перешла в агрессивное наступление.
Именно власть — сложно считать самодеятельностью «на местах» одновременный и однотипный по почерку и сценарию «наезд» на комиссии в разных регионах — вброс с последующим включением в составы комиссий выдвиженцев из «силовых правозащитных» организаций. Тут еще сохраняется видимость соблюдения Закона «Об общественном контроле», но полностью искажается его дух: закон написан для лиц, удерживаемых в местах принудительного лишения свободы, и тех, кто готов и умеет защищать их права. Не права сотрудников милиции и исправительных учреждений. Именно тех, кто лишен свободы.
Оппоненты говорят нам, что в комиссии, мол, должны быть представлены разные, так сказать, спектры и грани общества в лице разных общественных организаций, включая силовые и ветеранские. Это — чушь. Комиссии — не место для острых политических дебатов и перетягивания каната между силовиками и правозащитниками. Комиссии — правозащитный инструмент, данный обществу для защиты прав тех, кто в такой защите нуждается. И в ней должны быть представлены правозащитники.
Чтобы парализовать работу ОНК, выдвиженцам силовиков достаточно просто ничего не делать. Утверждая их в комиссиях, общественные палаты оставляют за бортом молодых активистов, выдвинутых правозащитными организациями, тех, кто шел в ОНК, зная специфику их деятельности, кто готов был безвозмездно помогать страдающим людям.
Ни один из этих новых людей, в которых мы, первый набор ОНК так нуждались, в новом составе московской ОНК не утвержден.
Но и это, как уверяли нас, можно стерпеть. Это — меньшее зло. Ну что уж делать, раз такая атака, соблюдем баланс, попытаемся договориться, сохраним старый действующий костяк московской комиссии. Дадим рекомендации нескольким силовикам, раз уж так им сюда надо. А сами уж как-нибудь продолжим работу.
— Действительно, — сказал мне Михаил Кригер, активнейший член московской комиссии первого созыва и мой партнер по паре в ОНК (по закону мы инспектируем парами, не меньше), — ведь они не смогут мешать нашей паре работать? Ездить по отделениям милиции, ходить еженедельно в шестой женский СИЗО, приглашать к больным врача, составлять списки нуждающихся в помощи? Пусть они делают, что хотят, а мы будем работать, как работали. А если мы снимем кандидатуры — то кто будет все это делать
Даже этой усеченной мечте об эффективном общественном контроле не суждено было сбыться. 9 ноября рабочая группа Общественной палаты отказала в рекомендациях членам первого состава ОНК — молодому правозащитному активисту Ивану Ниненко и… Михаилу Кригеру. Тому, кто наездил наибольшее количество часов, торопясь к заключенным и задержанным, кому можно было позвонить в любое время дня и ночи — и рассчитывать, что помощь придет. Тому, услышав чью фамилию, многие сотрудники милиции вспоминали о действующем законодательстве.
Эта же рабочая группа рекомендовала в состав ОНК очередных двух «силовых правозащитников», подавших необходимые документы позднее установленного срока, просто закрыв глаза на это нарушение.
Мотивы, по которым Ивана и Михаила вычеркивают из списка, как было сказано руководителем группы, поскольку эти два человека имеют множество административных взысканий, в том числе — за нецензурную брань в общественных местах (!). Наверное, нелепо говорить, что это — безобразная ложь, и никаких решений судов по этому поводу в рабочую группу представлено быть не могло, поскольку их не существует. Это — ложь, вброшенная для компрометации наиболее активных членов ОНК лоббистами силового блока, которому костью в горле стоит эта вся наблюдательская активность, ночные проверки, вызовы «скорой помощи» для задержанных (некоторые из которых, как говорят врачи, без нашей помощи не дотянули бы до утра), все эти акты, отчеты, жалобы с последующими совещаниями…
Но мотивация силового блока понятна, — а вот Общественная палата, скомпрометирует ли она себя утверждением решения о новом составе ОНК, основанном на инсинуациях, лжи, непроверенных фактах, нарушении закона? Пока свои подписи под именно таким решением и списком поставили члены рабочей группы. На утверждение его Общественной палате дается десять дней, и ей надо определиться, с кем она.
Не знаю, удастся ли остановить процесс разгрома ОНК в Москве и по всей стране, удастся ли хотя бы достучаться до Общественной палаты. Но мы можем сказать силовикам, их вольным и невольным помощникам: «Стоп, мы знаем, что происходит».
P.S. Во вторник, 16 ноября, в 19.00 члены московской Общественной наблюдательной комиссии и гражданские активисты проведут у памятника Грибоедову (м. «Чистые Пруды») пикет с требованием остановить «силовой» захват и разгром российского общественного контроля (согласовано с властями).
Анна Каретникова*
специально для «Новой»
* Автор — член московской общественной наблюдательной комиссии за местами лишения свободы
